— Вы уже пробовали нашу продукцию? — на автомате спросила я, понимая, что нужно уделить человеку время. — Ну как? Вам понравилось?

— Вкусно… Особенно утетот! — мечтательно вздохнул мужик. — Плохо, что мало… И дорогой, зараза!

Когда все разошлись, я, вооружившись канделябром, решила осторожно и незаметно выяснить причину недовольства руководства.

— Давайте будем взаимовежливыми, — ласково произнесла я, глядя на охранников. — А ну быстро отвечайте, что здесь происходит?!

Охрана молчала, зато влез одноглазый.

— Пятые сутки пошли! — заметил он, нюхая какой-то флакон с составом, которому позавидует любая сборная. Первый финансовый успех уже чувствовался по запаху, ибо попытки одноглазого полить себя духами были расценены мной, как шаг навстречу людям. Эдакая попытка пойти на компромисс с рецепторами потенциальных клиентов. Авторы книг «Как найти подход к людям» наверняка призадумались бы и написали еще одну главу.

— Куда пошли? — удивилась я, прикидывая, что к чему. — Пятые сутки чего?

— Не спал пять суток, — заметил Мясник, натираясь кремом до блеска. — И не ел трое.

— Че, пора уже прятаться? — загибая пальцы, опасливо поинтересовался Топор. — Раз… Два… Три… Что там дальше? Четыре? Вспомнил! Четыре!

— То есть он пять суток не спал и трое не ел? — удивилась я, поглядывая на притихший коллектив. — И поэтому он такой злой?

— Он не злой. Он еще добрый. Вот когда пойдут девятые сутки, вот тогда… — и все побледнели.

— Слушай, Цветочек, — на меня посмотрели одиннадцать глаз. — А не могла бы ты поговорить с ним?

— А что, у отряда самоубийц сдали нервы? — осведомилась я, поглядывая на свою структуру, которую за спиной называют подлизами.

— Нас раньше больше было, — как бы невзначай заметил Рыло, потирая тот самый именной орган с уродливым шрамом. Все погрустнели. Не хватало, чтобы мы тут мемориал открыли «Жертвам плохого настроения». Пасть смертью трусливых, пытаясь увернуться от летящего канделябра, было главной целью моей короткой и яркой жизни. Но у меня уже скопилось столько вопросов, которые требовали безотлагательного начальственного мнения, что выбора не было. Тем более что остальные уверяли, что максимум, что мне грозит, — производственная травма седалища.

А ведь работы действительно много! Нужно делать ребрендинг, нужно полностью менять имидж, ибо наши полуголые подлизы вместо шороха и макияжа наводят страх и ужас. Глядя на мужика два на два сразу становится понятно, что он главный визажист. Чуть не забыла! Срочно заказать рекламные щиты! Я прямо вижу десяток принцев, которые скачут в разные концы, предлагая нашу продукцию. Эдакие пресветлые рыцари с розовыми оргазмами, на щитах которых красуется наша реклама! Просто сказочные перспективы!

Дел накопилось столько, что я готова была ловить вампира, угрожать ему чесноком и осиновым колом, чтобы он меня укусил и обратил в себе подобного. Это давало мне шанс ко второму столетию решить хотя бы половину проблем. Списки задач, которые я писала, лежали у меня на столике. Совесть тихонько подползла и протянула мне заявление на отгул. Рядом с ней жались инстинкт самосохранения, оптимизм и планы на будущее. «Что? Все сразу?» — усмехнулась я, подписывая заявления и понимая, что идти все-таки придется.

Начальственная дверь начальственного кабинета была закрыта. Рядом с ней возвышалась охрана, провожая меня взглядами, как провожают бойца на фронт.

— Может, не надо? — спросил один тихо-тихо, слегка наклоняясь ко мне.

Ага, я еще молодая, красивая, у меня еще вся жизнь впереди.

— Надо, Федя, надо, — вздохнула я, придерживая свои бумаги с эскизами щитов, униформы для сотрудников и прочего сказочного антуража, который существенно должен повлиять на продажи. Я положила руку на ручку, но левый охранник покачал головой, а потом выставил вперед указательный палец. Он приоткрыл дверь и тут же закрыл. В дверь попало что-то очень тяжелое, заставив меня сделать шаг назад.

— Все, спасибо, ребята… Я пошла… — заметила я, прикидывая, что бы это могло быть? Ухватившись за ручку, я увидела, как мне снова отрицательно качают головой.

— Рано! У него там два канделябра! Это был первый! — прошептал охранник, потопав, а потом снова повторив фокус. Опять в дверь попало что-то очень увесистое.

Я снова опасливо положила руку на ручку в надежде, что охранники умеют считать. Иначе я требую надпись на моем надгробии, что один плюс один равно три. Чтобы все понимали, насколько важна математика в жизни каждого.

Я осторожно приоткрыла дверь, готовясь закрыть ее снова. В меня полетела книга, но я ловко увернулась. Судя по всему, ее кидали не глядя отточенным годами движением. Я подняла книгу, читая название: «Как сохранять спокойствие и достоинство в любой ситуации. Пособие для начинающих магов». Интересно, читал ли он эту книгу, ибо, когда я оторву кому-то достоинство, ему будет сложно сохранять спокойствие. На полу валялись канделябры с выпавшими и сломанными свечами.

В меня тут же полетела вторая книга с еще более интригующим названием: «Приворот на клиентов, или Как правильно приворожить клиентов к вашей продукции».

— Почитаешь на досу-у-уге! — послышалось глухое из-за стола. — Поле-е-езные кни-и-иги! Для саморазви-и-ития!

— Канделябры тоже полезны для развития? — огрызнулась я, прикидывая, в какую сторону лучше уворачиваться.

— Это намек на то, что зна-а-ания — све-е-ет! — заорал Эврард. Голос у него действительно был срывающимся и уставшим. — Я приказа-а-ал охране, чтобы тебя ко мне не подпуска-а-али. Я ведь могу сорва-а-аться…

Я посмотрела на него, понимая, что вблизи он выглядит ужасно. Мне показалось, что он даже пробовал нашу косметику. Кто автор макияжа? Усталость и хронический недосып.

— Что-то не получается? — кротко спросила я, понимая, что мне такой подвиг не повторить. — Эврард…

Я видела, как его взгляд смягчился. Тяжелый вздох, нахмуренные брови и поджатые губы свидетельствовали о том, что тактика была выбрана верно.

— Цвето-о-очек, я прошу тебя-я-я… — услышала я, глядя, как он встает из-за стола, расправляет плечи и подходит к окну. — По-челове-е-ечески… Не трога-а-ай меня сейча-а-ас.

— Эврард, — я попыталась заглянуть ему в глаза. — Может, отдохнешь?

— Что зна-а-ачит отдохну? Когда подо-о-охну, тогда отдохну-у-у! — вспылил Эврард, сумрачно глядя в окно. — Иди-и-и рабо-о-отай! У тебя что, рабо-о-оты нет?

— Эврард! Так нельзя! — возмутилась я в надежде достучаться до руководства, которое не спит и видит, как освободить свое кресло.

— Иди-и-и, я сказал! Иди! — повел плечом мой начальник, когда я положила на него руку. — Цвето-о-очек! Не нервируй меня!

— Ну хоть поешь нормально! — настаивала я, сжимая кулаки от негодования. — Понимаю, что здесь не еда, а беда! То пересолено, то недосолено, то сырое, то подгоревшее, особенно в последние дни. Никогда не угадаешь!

— Мне некогда гото-о-овить две по-о-орции! — с усмешкой ответил Эврард, а под глазами у него отчетливо были видны серые тени. — Я едва одну-у-у успеваю!

— Так чего же ты ее не ешь? — удивилась я, с подозрением глядя на мужика, который умеет готовить. Где-то редакторы Красной книги задергались и занервничали, ибо им не терпелось внести на золотые страницы имя представителя сильного пола, который не умрет от голода рядом с холодным супом, стоящим на плите. Дохлый мальчик со спичками — это не про моего генерального.

— Ее Цве-е-еточек ест! — огрызнулись мне, отворачиваясь. — Иди отсю-ю-юда! Не меша-а-ай!

Повисла очень неловкая тишина.

— Чего? — тихонечко переспросила я, скептически поведя бровями. — Ты хочешь сказать, что…

— Отойди к двери-и-и, — заметил Эврард, теряя терпение. — Я брошу в тебя книгу-у-у о я-я-ядах, противоядиях и первых симпто-о-омах. Будешь прораба-а-атывать… В нашем дружном коллекти-и-иве это неотъемлемая ча-а-асть корпора-а-ативной культуры!

— Корпоративной культуры? — переспросила я. Ах да, забыла. У него же есть зеркало, через которое можно видеть все, что происходит в нашем мире.